Должен сказаться необычайно рад нашим успехам (наши ребята теперь разукрашены медалями похлеще рождественской елки), но в то же время каждый из нас потерял не одного друга.

За последнюю неделю я видел столько страшного, что, боюсь, никогда не сумею этого описать.

Я часто думаю о воскресных проповедях пастора Стедмана о «бесчеловечном обращении человека с человеком». Но до недавнего времени я всегда воспринимал эти слова только применительно к тому, что пришлось выстрадать нашему народу в Америке.

Интересно, что сказал бы преподобный Стедман, доведись ему видеть немецкие концлагеря, которые видели мы? Людей здесь буквально морили голодом. До смерти.

Я согласен, что неграм всегда нелегко приходилось в Америке, и армия в этом отношении — не исключение. Но, сынок, нас никогда не травили в газовых камерах тысячами и никогда не сжигали в печах…

Зазвонил телефон. Линк тяжело вздохнул, сделал еще глоток и снял трубку. Звонил генерал-майор Джон Шелтон, командир его дивизии, находившийся где-то в чистом поле. Связь была плохая, с большими помехами.

— Беннет, в каком состоянии твои люди?

— Если честно, генерал, они очень устали. И физически, и морально. Большинство еще совсем дети, а за эти последние дни они видели много такого, что повергло их в глубокий шок.

— А видели ли вы ад, Линк, сущий ад земной?

— Да, сэр, думаю, что да. Два концлагеря и огромный ров с восемью тысячами тел, если не больше.

— Тогда считайте, что вы загорали на Кони-Айленде, мистер. Завтра к девятнадцати ноль-ноль твои люди должны быть здесь. Мы в Нордхаузене.

— Сэр, это от нас миль тридцать пять на север?

— Точно. Но тебе еще надо подготовить своих ребят.

— К чему, сэр?

— Нордхаузен — это не концлагерь. Это лагерь смерти.

В эту ночь Линк спал как никогда плохо. Болела грудь. Болела сама душа. Когда он все же забылся, его стали мучить кошмары, от которых он проснулся в холодном поту. В шесть часов утра, он принял душ и пошел вниз выпить чашку кофе.

Похожий на высохшую статую, там стоял тот высокий мужчина, которого накануне он высадил у полевого госпиталя Красного Креста. «Интересно, сколько он здесь уже стоит?» — подумал Линк.

— Доброе утро, — приветливо окликнул он, — не выпьете со мной кофе?

Тот с жаром кивнул:

— Спасибо!

И в следующий миг уже сидел на деревянном стуле напротив своего спасителя и жадно грыз ломоть хлеба.

— Эй, друг мой, не лучше ли вам сбавить темп и помазать хлеб маслом?

Мужчина кивнул. Рот у него был полон. Он жестом дал понять, что так голоден, что ждать не может. Возможно, со следующим куском он позволит себе такую роскошь, как масло.

Линк отхлебнул из кружки кофе и спросил:

— А вас не хватятся в Красном Кресте?

Мужчина отчаянно замотал головой:

— Нет-нет-нет! В Красном Кресте я встретил женщину, она тоже из Берлина, друг нашей семьи. Она говорит, что несколько дней назад видела мою жену. В Нордхаузене. Я слышал, вы сегодня как раз туда выезжаете. Вы должны взять меня с собой!

Линк был озадачен. Он понятия не имел, что на сей счет может говорить устав. Но кошмар последних дней позволял ломать рамки любого протокола.

— А вы думаете, что выдержите дорогу, мистер?..

— Хершель. Зовите меня просто Хершель.

— А фамилии у вас что, нет?

— Сэр, до вчерашнего дня у меня был только номер. «Хершель» будет уже хорошо.

— Что ж, Хершель, если вы считаете, что в состоянии ехать в кузове грузовика, милости прошу. Но обещать, что ваша жена еще там, я не могу.

Запах ощущался задолго до прибытия на место. Хотя печи уже были остановлены, воздух был пропитан запахом горящей плоти на многие мили.

Они миновали фермы, обитатели которых занимались своим каждодневным трудом, будто не замечая, что солнце застилают облака смерти. Они пахали и сеяли, словно находясь в другом времени и другом пространстве, а не в этом водовороте Зла.

Линк в бинокль разглядывал фермеров, здоровых и счастливых, мирно возделывающих свои плодородные оазисы в Гарце.

В голове у Линка не укладывалось, как нация, родившая Бетховена, могла совершать такие сатанинские зверства.

* * *

Тот вечер никто из 386-го батальона подполковника Беннета уже никогда не забудет. Они достаточно насмотрелись на истощенных и голодных, но теперь их взорам предстали поистине живые мертвецы.

Их были тысячи. Освобожденные Третьей армией днем раньше, они еще оставались пленниками собственного страха, напуганные до того, что боялись даже дышать. Само их количество потрясало. А грязи, экскрементов, вшей и крыс было больше, чем в сточной канаве.

С ввалившимися щеками, выпирающими ребрами и вздутыми животами, вчерашние узники лишь отдаленно напоминали людей. Походка их была медленной и неуверенной, движения слабыми.

Едва колонна остановилась, Хершель спустил ноющие ноги на землю и из последних сил заковылял к длинному ряду бараков, откуда слышались стоны несчастных.

Солдаты Линка смотрели, как медики борются за жизни освобожденных узников.

Нацисты ушли, но ангел смерти еще был тут.

Кто-то слабо улыбался, еле-еле взмахивал рукой, приветствуя чернокожих американцев. Ведь даже для выражения радости требуются силы, а их у здешних обитателей было ничтожно мало.

Картины и запахи были таковы, что Линку пришлось закурить сигару и собрать все свое самообладание, иначе он не сумел бы преодолеть несколько десятков метров, отделявших его от штаба, где его ждали с докладом.

— Добро пожаловать в Дантов ад! — поприветствовал генерал-майор Шелтон, лысеющий уроженец Среднего Запада сорока с небольшим лет. Они пожали друг другу руки. — Садись, Линк. У тебя ужасный вид.

— У вас тоже, генерал. Я только мельком видел, что здесь творится, но думаю, это уже предел…

— Да ты что, парень, решил, что здесь плохо? Британцы сегодня вошли в Бельзен, это немного севернее, и, поверишь ли, там еще хуже. Ты уже видел печи?

— Никак нет, сэр, да я и не спешу.

— Знаешь, поразительно, но здесь даже не было газовой камеры. Они давали бедолагам такую непосильную работу, что к концу дня покойников было достаточно, чтобы обеспечивать крематорию круглосуточную загрузку. Конечно, помогали еще дизентерия, туберкулёз и тиф, но основная заслуга принадлежит молодцам из СС.

Несколько минут Линк не мог выдавить ни слова Наконец он пробормотал:

— А что будет со всеми этими людьми?

— Мы подтягиваем сюда все медицинские ресурсы, какими располагаем. У нас уже есть врачи, и новые в пути, даже ребятки из британских медицинских вузов. Но нашим солдатам придется им помогать. Тут столько…